Я чувствую страшный дисбаланс в жизни. Мне, наверное, не хватает подруги в группе, постоянное одиночество - это всё-таки не айс. Хорошее настроение должно возникать просто так, из ниоткуда, а не потому что ты собрался в кучку и настоил себя на более-менее плюс.
Мама сегодня относила оцифровать кассету, на которой старые видеозаписи, мы с Серегой там мелкие совсем... И среди людей, которые там были, я узнала Ваньку. Вспомнила, что мы дружили очень, ходили за руку везде. Он мне молнию на куртке застегивал, когда собирались куда-то гулять... Нас никто не подкалывал женихом и невестой, странно даже. Я в общем-то была изгоем в общей компании, брат всегда принимал сторону кого угодно, но только не меня, так что вместо старшего брата мне был Ваня. Мне было лет пять, наверное))) Ему где-то семь... А потом они с мамой переехали далеко-далеко, и мы перестали видеться. Я вдруг взяла и нашла его вконтакте - взрослого, но с такими же упрямыми чертами лица. О чем это я
От бессилия опускаются руки, ноги подкашиваются, но я умудряюсь не пропустить ни одной ступеньки и не навернуться. Итог двух часов - две виноградинки, ну да ладно. Главное - не стать художником сказочной меланхолии.
Моя жизнь - как распечатка ЭЭГ, снятой у припадочного.
Это ничего страшного. У меня есть небольшая компания - маленький томик Набокова, чугунный чайничек, наполненный новым чаем, подаренным мне дорогим человеком. Этот чайник, кажется, имеет свой собственный запах, никак не зависящий от чая, хотя мне смутно кажется иногда, что молочный улун просто впитался в его чугунную плоть.
Удивительные разговоры с мамой - когда она не считает, что моё художественное будущее надо клеймить черной меткой. И да, я окончательно передумала ехать за границу учиться. Питер - город художников. У меня всё будет прекрасно - ведь я научусь рисовать так же круто, как Моне, и у меня в груди горит и светится, и греет-греет-греет огонь, который называется любовь.
Мы разговариваем. Я рассказываю, она слушает, и наоборот. Мне хочется, как раньше, хватать ее в охапку и носить на руках, а она бы, конечно, сопротивлялась и требовала поставить ее на землю. Но мы просто разговариваем, как будто совсем недавно познакомились, и теперь просто течем по течению в одном потоке, с одной скоростью. Я теперь умею держать дистанцию. Стоять на достаточном расстоянии, не хватать человека руками, не обнимать и не хреначить кулаками от обилия эмоций. Если очень постараюсь Хотя когда я вспоминаю, как она в жару ходит в моих шортах, потому что из своего только темные джинсы, как кладет голову мне на плечо, хочется убежать подальше и сделать вид, что я уехала в другой город и вообще сменила пол, национальность и что там еще у нас есть. Какие бессмысленные чувства.
Я, кажется, слишком долго была в чьих-то руках, и успела забыть, что это такое - не посвящять себя всецело кому-то, быть ничьей, самой по себе. Плохо. Надо вспоминать.
А в благословенной Италии - яркое солнце! Апельсины и лимоны свисают над головой, печет легонько голову. Мама читает вслух Муратова, я читаю про себя Андерсена. Я, похоже, нигде и никогда не буду спокойна, потому что сейчас хочу домой, а дома мне хочется в Италию. Мавританство. Кругом. Везувий дымится. У меня в груди дыра.